О двух типах людей

Не умолчим вот о чем: и среди наших стражей были «саботажники». Я хочу упомянуть только начальника того лагеря, где я находился в последний период и из которого был освобожден, — эсэсовца. После освобож­дения лагеря выяснились обстоятельства, о которых раньше знал только главный врач, тоже заключенный: этот начальник тратил немалые деньги из своего собственного кар­мана, чтобы приобретать в аптеке ближайше­го селения лекарства для заключенных. Эта история имела продолжение. После освобож­дения заключенные-евреи спрятали эсэсовца от американских солдат и заявили их коман­диру, что они выдадут этого человека только при условии, что ни один волос не упадет с его головы. Командир дал им в этом слово офице­ра, и только тогда ему был представлен этот эсэсовец. Американское командование снова назначило его начальником лагеря, и он ор­ганизовывал для нас питание и сбор одежды среди населения окрестных деревень.

А староста этого лагеря, заключенный, был более жестоким, чем все эсэсовцы вместе взятые. Он бил заключенных где, когда и сколь­ко мог, в то время как начальник лагеря, на­сколько мне известно, ни разу не поднял руки на «своих» лагерников.

Из этого следует вот что: если мы говорим о человеке, что он — из лагерной охраны или, наоборот, из заключенных, этим ска­зано еще не все. Доброго человека можно встретить везде, даже в той группе, которая, безусловно, по справедливости заслуживает общего осуждения. Здесь нет четких границ! Не следует внушать себе, что все просто: одни — ангелы, другие — дьяволы. Напро­тив, быть охранником или надсмотрщиком над заключенными и оставаться при этом человеком вопреки всему давлению лагер­ной жизни было личным и нравственным подвигом. С другой стороны, низость за­ключенных, которые причиняли зло своим же товарищам, была особенно невыносима. Ясно, что бесхарактерность таких людей мы воспринимали особенно болезненно, а про­явление человечности со стороны лагерной охраны буквально потрясало. Вспоминаю, как однажды надзиравший за нашими рабо­тами (не заключенный) потихоньку протянул мне кусок хлеба, сэкономленный из соб­ственного завтрака. Это тронуло меня чуть не до слез. И не столько обрадовал хлеб сам по себе, сколько человечность этого дара, до­брое слово, сочувственный взгляд.

Из всего этого мы можем заключить, что на свете есть две «расы» людей, только две! — люди порядочные и люди непорядочные. Обе эти «расы» распространены повсюду, и ни одна человеческая группа не состоит исклю­чительно из порядочных или исключительно из непорядочных; в этом смысле ни одна груп­па не обладает «расовой чистотой!» То один, то другой достойный человек попадался даже среди лагерных охранников.

Лагерная жизнь дала возможность загля­нуть в самые глубины человеческой души. И надо ли удивляться тому, что в глубинах этих обнаружилось все, что свойственно че­ловеку. Человеческое — это сплав добра и зла. Рубеж, разделяющий добро и зло, прохо­дит через все человеческое и достигает самых глубин человеческой души. Он различим даже в бездне концлагеря.

Мы изучили человека так, как его, веро­ятно, не изучило ни одно предшествующее поколение. Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает, кто он. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах.

Виктор Франкл, отрывок из книги "Скажи жизни "Да"